[aretania]

все. хватит. начала писать книжку
максимально просто. максимально маринина. максимально коэльо
и даже не с начала
но какая разница?
это так приятно и легко. ничего не тянет, не жмет. находишься в своей внутреннее монголии

в книге будет много ссылок. я не знаю, какие нужны, какие нет, поэтому пока будут все. я не хочу засорять текст объяснениями, и не хочу намеренно опускать какие-то слова, потому что они не ясны всем слоям

разумеется, я буду рада, если вы отныне и впредь будете указывать мне на несуразицы, непонятки, на слова, которым нужна сноска
редакторов в наших издательствах практически нет, так что постепенное выкладывание - лучший способ улучшить текст


В редакции журнала «Русская старина» сегодня тишь и благодать. Вчера был сдан в печать мартовский номер с многострадальным текстом о кикиморах и отлично иллюстрированным репортажем с прошлогоднего Ладодения1. Сотрудники, отметив окончание аврала, разъехались по домам далеко за полночь, и теперь отсыпаются. Трудовую вахту несет один Гадиныч.

Он качает головой как китайский болванчик, читая о беспорядках в Каире и двух потревоженных мумиях. Что-то бормочет – наверное, пророчества о бедах, которые постигнут восставший плебс, когда армия мертвых из Египетского музея решит отомстить за своих. Его седой крепкий затылок сияет в лучах солнца, рано заходящего в это время года. Если бы в редакции был хоть один сотрудник, он заметил бы, как красная полоска, плод расщепления света некогда разбитым, а теперь надставленным стеклом, ложится ему на шею. Она смотрелась бы довольно зловеще, если б не эффект радуги – красный тут же переходит в зеленый, почти миновав оранжевый и желтый. Гадиныч чешет затылок, потягивается, встает, чтоб налить себе чаю. Когда он возвращается в исходную позицию, полоски уже нет, солнце закрыл смог.

Оскорбительная кличка досталась Гадинычу от четырехлетнего внука корректорши, наемной старушки, ни лица, ни имени которой никто в редакции уже не помнит. Пытаясь отвлечь бушующего карапуза от своей клавиатуры, редактор Некрасов начал рассказывать ему сказку в лицах. Образ Змея Горыныча удался ему настолько правдоподобно, что отныне каждый раз, приходя в редакцию, ребенок кидался к сказочнику с криком «про гадиныча давай». Но дети в редакции никому не нужны – особенно чужие дети, поэтому договор со старушкой решили не продлять, вместо нее в «Русской старине» появилась церковного вида дева с третьего курса искусствоведения, а от наглого пацана осталась только кличка, удивительно точно подошедшая Некрасову.

Гадиныч – лучше и не скажешь об этом человеке, йоге с советской выправкой и принципиальном вегетарианце. Хочешь неприятностей – попади в поле зрения Гадиныча. Хочешь сменить место работы – найди ошибку в его тексте. Не человек, а русский народный праздник, этот Гадиныч.

***

Загудел и тронулся вниз лифт. Этот знак Гадиныч расценил как недобрый. Он уже приготовился к одинокому плодотворному дню, который можно было посвятить не журналу, а его «изысканиям» - так он называл свою книгу, которая больше тянула не на заказанный издательством популярный нон-фишкн2 , а на диссертацию, толстую, трескучую, ортодоксальную. Тема изысканий была незамысловатой – русская демонология. Гадиныч хотел, наконец, внести ясность в этот запутанный предмет и разложить чертей по полочкам. Черти, естественным образом, сопротивлялись. Работа над книгой затягивалась. Издательство беспокоило регулярно. Гадиныч нервничал.

Он решил не реагировать, не отвлекаться, кто бы ни пришел. Включил технику расслабляющего дыхания: на вдохе через нос представлял себе разные части своего тела, а выдохе через рот приказывал им расслабиться. Когда он работал над состоянием блаженства левой голени, дверь распахнулась с грохотом. Спиной вперед, с невероятным мышечным усилием в нее протискивалась Богиня с коробкой в руках. Тара существенно превосходила ее по габаритам, Гадиныч прищурился, но с рабочего кресла не встал – он всячески поддерживал феминистическое движение, и без угрозы для здоровья женщинам не помогал.

- Угадываю. Первая попытка: тебя выгнали из квартиры.

Богиня, отдуваясь, поставила коробку на свободный стол.

- Вторая попытка: тебе снова не хватает денег, и ты нанялась работать курьером.

Богиня сняла пальто и, не стряхивая с него снег, швырнула в угол, на горы старых тиражей. Гадиныч брезгливо отер щеку.

- Аккуратней. Осадки разъедают кожу.

- Пользуйтесь водоотталкивающим кремом. «Саламандер» продает отличный. Одна беда – дороговат, не потянете.

Богиня грызлась с Гадинычем со своего первого дня в редакции без ущерба для нервов и карьеры. Удивительным образом козни старика (каковым считала Некрасова местная молодежь) не касались Богини вовсе: он не жаловался на нее издателю, не вписывал ей фактические ошибки в верстку3 , не скидывал ей на стол свой мусор, хотя он был соседним – очень удобно. Уборщица, стихийная ведьма Анжела, считала, что Гадиныч влюблен в Богиню, и только их отчаянные словесные пикировки не позволяли общественности поверить в это.

Богиня ненавидела в Некрасове его прижимистость, приступы его сыроядения, на протяжении которых он громко комментировал процессы, происходящие в его организме (комментарии были многословны и начинены индуистской терминологией). Она бесилась, когда он снимал ботинки и застывал в лечебной асане4 посреди комнаты – где, между прочим, сидело еще три человека. Невыносимей всего были рассказы Гадиныча о знакомстве с Тошей и другими героями русской саньясы5 . В его рассказах они представали настоящими колдунами из сказки, всемогущими, мудрейшими, но Богиня читала книги Лебедько еще в те времена, когда они издавались в виде непрезентабельных брошюр, и уже тогда они вызывали у нее большие вопросы. Ей казалось, что некоторые русские «маги» была заигравшимися хиппи, чей мозг растворился в парах марихуаны, остальные – притворщиками, наглыми манипуляторами вроде Чумака. Кастанеду же Богиня читала запоем, но как отличное художественное произведение.

В свою очередь, Некрасов презирал в своей соседке по столу оголтелый вещизм. Он не понимал, как человек, выезжающий вместо отпуска «в поля» к беломорским ведьмам, может потом – уже без всякого отпуска, в наглую самоволку – отправиться в Европу, исключительно шопинга ради. Он шипел, когда она, закатывая глаза, говорила об устрицах на лондонском Sunday up Market6 . Его раздражали ее духи в граненых флаконах под старину, однажды он даже украл один, ждал ее гнева, но был разочарован – Богиня никак не среагировала на пропажу, пощелкала ящиками, вздохнула, назавтра принесла новую емкость, еще более вызывающе шикарную. Пришлось подкинуть духи в самую даль ее самого нижнего ящика, за стопку старых монографий по заговорам. Но Богиня так и не долезла туда. Грех остался на душе у Гадиныча и слегка подгрызал его.

Гадиныч считал Богиню слишком поверхностной для этнографа. Богиня вообще не думала о Гадиныче, как только он исчезал из ее поля зрения.


1 Языческий славянский праздник, который празднуют 30 апреля в некоторых, недостаточно испорченных цивилизацией, деревнях. Женщины забираются на крыши домов и «кликают весну», лепят птичек из теста и кладут их на дверной косяк, сверху.
2 «Не художественная» литература. Она может быть научно-популярной, искусствоведческой, исторической, технической – какой угодно, но все, написанное в ней, не выдумка, а чистая правда.
3 Верстка – электронный документ, состоящий из прямоугольников, в которые помещаются текст и фото. Один редактор может насолить другому, потихоньку внеся изменения в готовую, вычитанную корректором, верстку. Например, вместо «1585» написать «1685». Взрослые люди обычно такими вещами не занимаются, но Гадинычу возраст – не указ.
4 Положение тела во время йогических упражнений.
5 «Хроника Российской саньясы» Владислав Лебедько – серия книг, посвященных так называемым «искателям Пути», нашим отечественным эзотерикам 70-90-х. Многие из них вышли из йоги, как Гадиныч, но пошли дальше – в тибетский буддизм, китайские тай чи и цигун, в мистицизм Блаватской, Кардека, Кастанеды. Большая их часть были просто людьми с хорошим воображением.
6 Рынок выходного дня, на котором молодые дизайнеры продают вещи, сделанные их руками.