23. Вот я подумал — что должен был испытывать Фауст, когда вызвал Дьявола? Он помолодел. Он что-то испытывал и в результате помолодел.
Он был стариком. Занимался наукой и пытался вызвать Дьявола. Перед ним явился Дьявол. Это было для него настолько неожиданное ощущение, что он помолодел. В эту же секунду! То есть я хочу сказать, что есть...
24. Какие-то сильные истории, которые случаются с человеком, в нем мгновенно отражаются. В нем меняется лицо, и что-то с ним случается, меняется взгляд. Мгновенно и неконфликтно. Это так.
25. Есть события человеческой жизни, которые совершаются только один раз. Если человек умирает, он умирает. Если что-то свершается, значит, что-то свершается. События совершаются один раз.
26. Эти странные события, которые происходят с человеком как бы невыраженно.
27. Ну как может человек реагировать на силу? Никак. Просто с ним происходит что-то, и все. Если он реагирует — ничего с ним не происходит. Парадокс невыраженности.
28. Может ли человек сражаться с носорогом, который властвует над его жизнью?
читать дальшеВ "Сегодня мы импровизируем" в монологах режиссере Хинкфуса переданы образы театра. Эти страшные образы театра, образы искусства, как иной субстанции, к которой стремится человек и которая поглощает человеческую жизнь. В словах Хинкфуса очень много трагической окраски, трагического содержания, связанного с чувством смерти. С чувством этой ямы, в которую попадает человек, если обращается к искусству. К театру, в данном случае.
Я сказал — яма — и вспомнил случайный разговор о театре. В Италии нет такого образа: сцена не имеет глубины. Нет в итальянском языке слова для театра, смысл которого — яма.
Я говорил тогда, что в русском театре понятие сцены — это понятие глубины. Может быть, это происходит от черного цвета, от дыры, от ямы. У Чехова в "Лебединой песне" старый актер произносит это слово: "Яме", Сцену часто называют ямой. Понятие это натуральное. Яма существует.
Забавно развивается театральное дело. Когда во МХАТе мы вышли не сцену, в эти волшебные декорации "Соло для часов", Яншин М. М. сказал мне: "Театр — это коврик и два актера". Мхатовцы часто так говорили, повторяя не свои слова начала века. Теперь позвольте сказать и мне: "Театр — это два кресла и два актера". Два кресла, как привилегия цивилизации. Эти два кресла стали в «Борисе Годунове» на Таганке, очерченные кругом хора. Но тогда это было неосознанно. Два кресла стали сами собой как знак познания в диалогах Платона и трактатах об искусстве Оскара Уайльда.
Сегодня сложение театра заключается в том, чтобы в диалоге, изначально, так его изобразить, заколдовать, чтобы он выглядел совершенней шей импровизацией. Выглядел или был.
(хотя сама-то я против имрповизации. потому что я не видела в своей жизни актеров, которые достойно импровизировали бы)