[aretania]

психологи любят говорить, что депрессия и стресс (дистресс) - болезни 20-го века (эндокринологи прибавляют к списку целлюлит)
это конечно же не так. вплоть до конца 19 века у человека была возможность выдавить из себя душевную болезнь путем элементарного бешенства, которое теперь считается неприличным и грозит помещением в клинику
экстатические пляски вуду в честь барона самеди и его женушки, мадам бриджит. военные танцы карибантов
якобы укушенные карантулом. обуянные бесом калики перехожие
жалко, что у нас нет книг на эту благодатную тему. где вообще наши ученые? чем они занимаются?

23.07.2009 в 13:03

Пишет  Sherlock:

Генри. В. Мортон «От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии»
Тарантул. – Крестьяне, танцующие до упаду. – Загадка тарантизма.

"По дороге в Таранто я остановился в маленьком городе, чтобы взглянуть на церковь. Возвращаясь к машине, услышал звуки музыки. Играли что-то вроде джиги. Я различил скрипку, гитару, барабан и, кажется, тамбурин. Оглянувшись по сторонам в поисках источника звука, увидел толпу, стоявшую на соседней улице. Вытянув шею, глянул через головы зрителей и увидел танцующую деревенскую женщину. Глаза ее были закрыты, и лицо, как у человека, погруженного в транс. Женщина держала в руке красный носовой платок, которым помахивала с грацией, которой я от нее не ожидал. Меня удивила серьезность толпы. Никто не улыбался. Что-то во всем этом было странное. Может, эта женщина сумасшедшая или пьяная? Оглянувшись на сосредоточенные лица зевак, не стал задавать вопросов и, не желая вмешиваться в это болезненное действо, пошел прочь. До конца жизни буду жалеть о своем поступке.
Несколько дней спустя вспомнил о танцовщице и рассказал о ней приятелю в Таранто.
- Ты так и не понял, чему стал свидетелем? Женщина была "взята" тарантулом, потому и танцевала. Возможно, она будет танцевать несколько дней, пока окончательно не лишится сил. Ей надо выгнать яд. Я видел это лишь дважды, а ведь я прожил на Салентино всю свою жизнь. Тебе повезло. Иногда можно увидеть tarantolati на деревенских улицах, на перекрестках, но обычно это происходит в домах, и, хотя большинство людей думает, что тарантеллу давно не танцуют, на самом деле сотни крестьян Лечче продолжают ее танцевать. Они верят, что таким образом спасают себя от яда паука.
- Когда ты сказал, что женщина была "взята" тарантулом, что ты имел в виду?
- Просто то, что он ее укусил. Мы называем это пиццика (щипок), а люди, которые думают, что их укусил тарантул, называются пиццикати. Чаще всего жертвами паука становятся женщины, потому что они работают на полях после жатвы, и пауки там - обычное явление.
- Но я читал, что укус тарантула не ядовит и не опаснее укуса пчелы.
Приятель пожал плечами.
- Возможно, - согласился он. - Но это продолжается столетиями. Кто может сказать, что стоит за этим?

Посмотрев на тарантеллу воочию, я вернулся в город в надежде увидеть еще одного танцора, но больше такого случая мне не представилось. Мне рассказали, что женщина с перерывами танцевала всю ночь и весь следующий день и так измучила себя и музыкантов, что уснула, а проснувшись, почувствовала себя здоровой. Ее семья отнеслась к этому происшествию спокойно, словно она поправилась после сильной простуды. Родственники были со мной вежливы и обходительны, поблагодарили за сочувствие.
Я крайне удивился тому, что эта болезнь или мания, которую я всегда связывал с древней магией, до сих пор существует. Опросил несколько людей, знакомых с этим феноменом, в том числе и врачей, и они любезно рассказали мне все, что знали. Литературы на тему о тарантизме вышло достаточно. Об этом стали писать еще в XVI веке. Симптомы неизменны, как и лекарства. Странные случаи, происходящие и сегодня на Салентинском полуострове, ничем не отличаются от наблюдений, подробно описанных в XVII веке итальянским врачом Эпифанием Фердинанде
В мозгу человека происходит значительное отклонение от нормы, и люди приписывают свою болезнь укусу скорпиона или другого вредоносного насекомого, хотя главной причиной такого сбоя являются пауки, которых можно увидеть на итальянском сжатом поле. Насекомое это - Lycosa tarantula - быстрое, мохнатое, длина его туловища составляет три четверти дюйма. Несмотря на страшноватую наружность, тарантул, по уверениям ученых, совершенно безвреден. Имя свое он получил от города Таранто, где, как говорят, его чаще всего находят, хотя несколько знакомых сказали мне, что они его никогда не видели. Второй паук - Latrodectus tredecim guttatus - помельче первого и медлительнее. Его яд может причинять боль в течение двух дней. Жертва его укуса терзается страхом, страдает от боли, рвоты и галлюцинаций, но ни один врач, с которым я говорил, не верит, будто яд двенадцать месяцев может никак себя не проявлять, а потом ровно через год совершить на человека вторую атаку, как настаивают на этом многие укушенные этим пауком люди. Можно подумать, что древняя мания, с необычным антидотом в виде музыки и танца, окружена какой-то тайной, но это не так. Часто страдальцы сами охотно обсуждают симптомы своей болезни, и каждый крестьянин на Салентинском полуострове расскажет вам, что единственным средством от укуса является танец. Необходимо танцевать, пока яд не выйдет вместе с потом наружу. Если симптомы повторятся, нужно снова пуститься в пляс. Люди, подвергшиеся нападению паука, чрезвычайно чувствительны к цвету. Они не отдадутся во власть музыки, пока им не дадут ленту или платок того цвета, который им нужен. Одна пострадавшая женщина описывала свои ощущения Джузеппе Джильи:
"Я жала пшеницу на поле, - рассказала она. - Было жарко и душно, так что мы прекратили работу еще до полудня и улеглись в тени у стены. Съев немного хлеба, я закрыла глаза и постаралась уснуть, как вдруг почувствовала боль в руке. Но я ничего не увидела! Я сразу догадалась, что меня укусил тарантул. Стала плакать. Это - ужасное несчастье для бедных людей: ведь из-за долгой болезни нельзя работать. Я пошла домой, а несчастье следовало за мной. Знала, что единственное средство - танец. Боль в руке не проходила. Душа ныла. Все казалось мне черным: люди в черной одежде, черные предметы, черные дома. Меня преследовала мысль о смерти. Если умру, муж останется с четырьмя детьми, а самому младшему всего четыре года. Я ходила по дому кругами. Мне трудно было дышать, казалось, железная рука сдавила мне грудь.
В доме начали приготовления к танцу. Я почувствовала себя получше и легла на кровать. Но через полчаса вскочила, не в силах успокоиться. Домашние пошли за музыкантами. Расстелили предо мной десять, а может, двадцать платков разных цветов. Начала танцевать, но вы даже представить не можете, как я страдала! Цвета не уменьшали моей тоски. Значит, ни один из цветов не совпадал с цветом тарантула, который меня укусил. Неожиданно я вскрикнула, увидев молодого человека в черной одежде! Почувствовала себя лучше, видно, потому что укусивший меня тарантул, должно быть, был черным. Я упорно смотрела на одежду парня. Танцевала три дня подряд, после чего совершенно выздоровела".
Долгая история тарантизма полна рассказов, иллюстрирующих важное значение цвета для больных. Они приходят в отчаяние, пока какой-то цвет не совпадет с нужными им ощущениями, хотя, конечно же, представление о том, что пауки бывают разных цветов, - чистое воображение. Писатель XVII века упоминает монаха-капуцина из Таранто. Он тоже стал жертвой паука. Его танец привлек такое внимание, что сам кардинал Каэтано пришел посмотреть на него. Как только монах увидел красную сутану посетителя, тотчас, странно жестикулируя, прыгнул к нему и обнял бы, если бы тот не отстранился. Он отказался танцевать и обращать внимание на музыку, которая до того момента приводила его в восторг, но страшно опечалился, и дело кончилось обмороком. Кардинал оставил монаху свою красную сутану и ушел, а монах немедленно вскочил на ноги и пустился в буйный пляс, прижимая к себе сутану.
Так же важно, как и цвет, выбрать правильную музыку. Существует около тридцати тарантелл, все они известны, некоторые были написаны в XVII веке. Одна из самых старых называется раппо rosso - "красная ткань", а другая, более медленная, - раппо verde, "зеленая ткань". Обязательно наличие трех музыкальных инструментов - скрипки, гитары и тамбурина. Иногда к ним присоединяется флейта или аккордеон. Музыкантам требуется большой репертуар, поскольку, как мне сказали, иногда необходимо проиграть вступление к десяти или двенадцати мелодиям, прежде чем больной будет доволен.
Известно, что в прошлом возникало немало сочувственных истерик. Многие люди, не пострадавшие от укусов, начинали испытывать невероятное волнение, а другие, возможно шутки ради, к ним присоединялись. Группы странствующих музыкантов ходили по Южной Италии и аккомпанировали танцующим страдальцам. Следует отметить, что женщины бывали укушены чаще мужчин. Этот летний экзорцизм называли il carnevahtto delle donne - маленький женский карнавал.
Чаще все вспоминают историю о богаче из Таранто. Он не верил в тарантизм и приписывал это явление женской истерии. Даже угрожал наказать женщин в своем поместье" если кто-то из них проявит симптомы такой болезни. По иронии судьбы, его самого укусил тарантул. Испытывая страшную боль и лихорадку, богач соскочил с кровати и принялся танцевать. К нему привели музыкантов, и его прыжки стали еще более дикими. Он выбежал из дома на улицу и заорал: "Наппо ragion'le femmine! Hanno ragion'le femminel - Женщины правы! Женщины правы!" Еще
одной невольной жертвой стал епископ из Фолиньо. Он ради шутки дал себя укусить тарантулу, но так заболел, что, не в силах найти облегчения, стал танцевать.
Самая значительная книга о тарантизме появилась в 1961 году - это "La terra del rimorso" ("Земля раскаяния"), принадлежащая перу римского профессора истории религии Эрнесто де Мартино. Профессор задумал лечить тарантизм современными методами и пригласил для этой цели команду ученых, в которую включил психиатра, психолога, антрополога и музыканта. Они отправились на Салентинский полуостров, в провинцию Лечче. В июне 1959 года команда выявила тридцать пять человек, считавших, что они страдают от укуса паука. Девятнадцать человек были тщательно обследованы на дому.
Хотя исследователи не обнаружили никаких симптомов, которые не были бы описаны учеными XVII века, они посмотрели на проявления болезни под новым углом. В ходе работ обнаружили, что на Салентинском полуострове есть одно место, в котором никогда не бывает случаев тарантизма. Это - город Галатина, один из крупных городов винной торговли, с населением более двадцати тысяч человек. Среди церквей есть одна, посвященная Петру и Павлу. Благодаря тому, что город является вотчиной святого Павла, все верят, что в Галатине нет змей, рептилий, пауков и прочих вредоносных созданий. Причина? Потому что святой Павел на Мальте не понес никакого вреда от змеи, обвившей его руку (Деяния святых апостолов, 28:3-4). В то, что апостол защищает от ядовитых укусов, верят не только на Салентинском полуострове, но и на всем юге Италии. Словосочетание - feudo di Galatina - "вотчина Галатина", - используемое крестьянами для описания города, уцелело в разговорной речи со времен Отвилей и норманнских королей Сицилии.
Профессор де Мартино и его коллеги отметили, что ежегодное возвращение тарантизма происходит в июне, когда жертвы паука становятся беспокойными, грустными и начинают испытывать страх, что яд снова возьмет над ними власть. Тогда они снова начинают танцевать. Команда ученых изучала одну женщину, которая, протанцевав несколько дней, начала лаять, как собака, а потом, не выходя из состояния транса, стала вдруг нормальной и кивнула музыкантам, чтобы те прекратили играть, после чего пошла спать и излечилась. Такие люди после излечения посещают "вотчину Галатину" 20 июня, в день праздника святого Петра и Павла, чтобы отблагодарить апостола за излечение. По этому случаю люди надевают белые одежды. Спрятавшись на церковной галерее, профессор наблюдал удивительные, сумасшедшие явления. Священники на это время тактично удалялись из помещения. Один человек, войдя в церковь, упал на спину и, издавая громкие крики, последовал в такой позе к алтарю. Тело его при этом судорожно дергалось. Добравшись до алтаря, он полез на него и притронулся к иконе святого Павла. Одна женщина улеглась на алтарь всем телом. Трудно понять, выражали ли жертвы тарантизма благодарность за излечение или просили апостола убрать из своего организма остаток паучьего яда.
Книга удивит тех, кто думает (и таких людей большинство), что тарантизма больше нет, и что тарантеллу играют только ради увеселения туристов. В одной из книг приводятся фотографии людей, считающих себя жертвой паука. На их лицах нет и следа веселости и живости, которые должна бы внушать тарантелла. Мы видим измученных крестьянских женщин. Они скинули башмаки и, оставшись в черных шерстяных чулках, печально кружатся по своим бедным комнатам, а мрачные музыканты в расстегнутых рубашках, из-под которых видны майки, исполняют древние мелодии. На фотографиях танцоры показаны в начале
пляски, а потом несколько дней спустя, когда они без сил падают на руки друзей. Похоже, это конец тарантизма. Тем не менее он окружен тайной. Ни один разумный человек не поверит в то, что пауки отравили этих людей, но, возможно, что вид паука закрепился у них в подкорке. С ним связаны древние языческие импульсы, которые, как ни странно это может показаться, связывают крестьян Апулии с безумием корибантов.
То, что этот вид нервного расстройства приписывают безобидному пауку, возможно - последний отголосок массовой мании Средневековья. Тогда это было обычным явлением. Можно упомянуть детское паломничество, когда тысячи девочек и мальчиков отправлялись в Святую Землю, при этом они либо поголовно погибали, либо их продавали в рабство. Были и флагелланты - и до и после черной смерти. Они ходили по Европе и стегали себя бичами, замаливая грехи мира. К ним присоединялись тысячи добровольцев из мест, по которым они проходили. Флагелланты сделались таким общественным злом, что, заслышав об их приближении, города крепко-накрепко запирали ворота, а Милан в качестве предупреждения ставил виселицы.
За флагеллантами на Европу накатила новая напасть - пляски. Начало этому, после черной смерти, положила Германия. Под бой барабанов и звуки волынок тысячи людей выходили из дома и, приплясывая, шли по стране. Они держали друг друга за руки и тряслись в конвульсиях. Скакали, пока не падали без чувств. Многие умирали, другие в бреду падали в реки, либо сознательно кончали с собой. Как и сегодняшние жертвы пауков в Италии, танцоры верили в то, что страдают от тяжкой болезни, которую можно вылечить только сильными телодвижениями. В Льеже, Утрехте и других северных городах танцоры выходили с цветами в волосах и на талии, обматывались длинными отрезами ткани, при этом надеялись, что, когда упадут в обморок, кто-нибудь воткнет в ткань палку и крепко ее привяжет. Верили, что такая конструкция принесет страдальцу облегчение до новой атаки. В Метце однажды на улицах собралось более тысячи пляшущих и орущих людей. Крестьяне покидали свои поля, ремесленники уходили из мастерских, женщины - из домов. Они присоединились к беснующимся, и скоро в богатом городе настал полный хаос. Любопытно то, что все верили: излечиться можно в часовнях Святого Вита, возле Цаберна и Ротштейна. Можно не сомневаться, что такие исцеления случались. Великий врач Парацельс, изучавший эту проблему в XVI веке, сказал: те, у кого не было другого средства, кроме пляски, танцевали, пока не умирали, однако те, кто шел к святому Виту, излечивались.
А что это за святой? Он был уроженцем Южной Италии, родился в Сицилии и был замучен в 303 году при Диоклетиане. Виту посвящено много церквей на юге Италии. Рассказывают, что он обнажил перед палачом шею и попросил Господа дать ему силу излечить всех, подверженных плясовой мании. Будто бы голос с Небес ответил: "Вит, твоя молитва исполнена". Однако эта легенда появилась лишь в Средневековье. Конечно же, это была попытка Церкви унять страшную истерию, из-за которой опустели деревни, а города погрузились в хаос. Как и в случае с тарантеллой, музыка была настолько приятна танцорам, что магистраты, стараясь увести плясунов из города, специально держали музыкантов в сельской местности.
Тех, кто приходил в часовню Святого Вита, после религиозной церемонии подводили к алтарю, где из них изгоняли танцующих демонов. Хотя многие совершенно излечивались, некоторые продолжали дергаться до конца жизни. Название "пляска святого Вита" дожило до на-
ших дней. Его применяют к мышечным сокращениям, которые не имеют ничего общего с массовыми плясками Средневековья.


Англичане всегда интересовались тарантеллой - ив XVII, и в XVIII веке. Им нравился живой неаполитанский танец, который прислуга обоих полов тут же исполняла, стоило только намекнуть на чаевые. Я обнаружил одно из самых ранних английских упоминаний о тарантуле и тарантелле. Это был путешественник Джордж Сэндис, который, возвращаясь в 1611 году с Ближнего Востока, вышел на побережье Калабрии, где, по его словам, "великое множество тарантулов".
"Они прячутся в ямках, пещерах, - продолжил он, - в грязных отбросах, между бороздами, и деревенским людям приходится жать урожай в сапогах. Укус смертелен, а если средства, принятые против яда, помогают, то такие случаи считаются чудом. Некоторые люди после укуса тарантула впадают в глубокий сон; другие - напротив - никак не могут уснуть. Кто-то все время подпрыгивает, а другие становятся невероятно ленивы. Один бранится, второй страдает от непрерывной рвоты, третьего охватывает помешательство. Кто-то рыдает, а кто-то не может удержаться от смеха, и это - самое распространенное явление. Когда человек слишком весел, о нем говорят, что его ужалил тарантул. Разновидностей тарантула так же много, как и симптомов вызванного им заболевания... Веселые, буйные и другие, чересчур активные, излечиваются музыкой. Заслышав ее, они пускаются в пляс и танцуют без устали, так как с движением и потом яд выходит из организма. А музыку приходится выбирать, чтобы пробудить в печальных и сонных людях желание танцевать. Если это удается, они своей пляской доводят музыкантов до изнеможения. Со временем боль уходит вместе с инфекцией, и мозг освобождается от страдания. Если музыка прерывается, болезнь возвращается, поэтому надо играть, пока она окончательно не исчезнет".
Затем Сэндис упоминает знакомого нам персонажа - епископа в красной сутане.
"Епископа этой страны, - пишет он, - облаченного в красную сутану, увидел человек, пострадавший от укуса тарантула. Больной издал истошный крик и пустился в пляс вокруг священника. Епископ оскорбился и приказал ему оставить себя в покое, а сам торопливо пошел прочь. Однако присутствовавшие при этом люди стали просить епископа проявить сочувствие к бедному несчастному человеку, который, возможно, умрет. Пусть епископ постоит тихонько и потерпит, пока из больного не выйдет дьявол. Священник устыдился и остался стоять, а больной плясал вокруг него несколько часов. Случилось чудо: больной окончательно выздоровел". Сэндис не понял: то, что, по его понятиям, было "истошным" криком, на самом деле выражало не насмешку, а восхищение. Не зря люди просили епископа остаться: они знали, что красный цвет его одеяния может содействовать излечению.
Сэмюел Пипе в своем дневнике за 4 февраля 1662 года упоминает некого "мистера Темплера", великого путешественника, который, говоря о тарантуле, заметил, что во время сбора урожая в Италии "музыканты идут на поля, ожидая, что их наймут люди, укушенные пауками". Среди английских путешественников, интересовавшихся таран-тизмом, был философ Джордж Беркли, епископ Клойна. Он приезжал в Южную Италию в 1717-1718 годах, и жаль, что мало видел, потому что рассказчик он идеальный. В Бари, однако, он стал свидетелем редкого проявления: танцующий человек схватил меч и сделал в его сторону угрожающий жест. В дни, когда мечи стали атрибутом тарантеллы, женщины, как и мужчины, часто танцевали с
ними и иногда наносили себе ими ранения, как жрецы Кибелы. Куда бы ни приезжал Беркли, он просил показать пауков, но ему удалось увидеть их очень мало. О тарантулах он слышал много вздора. Например, один приор из Барлетты сказал мне, что человек может отравиться, если съест фрукт, укушенный пауком.
Начиная с XVIII века, путешественники, которые редко углублялись в страну южнее Неаполя, знали тарантеллу лишь как быстрый деревенский танец, о котором Рэмидж писал, что "он похож на старинный, довольно вульгарный шотландский танец, прозванный pillow ("подушка"), от которого отказались, после того как в моду вошла кадриль". 15 апреля 1801 года в Лондоне произошло любопытное представление. В этот день до Англии дошла весть о победе Нельсона при Копенгагене. Лорд Рексол говорит, что примерно в десять часов вечера он решил навестить сэра Уильяма Гамильтона, который жил тогда в особняке, что соответствует сейчас дому 23 на Пикадилли, напротив Грин-парк. Там он обнаружил маленькую компанию друзей, которым Эмма Гамильтон пела песни, аккомпанируя себе на клавесине. Потом она решила станцевать тарантеллу.
"Сэр Уильям начал танцевать вместе с ней, но, как и следовало ожидать, через несколько минут устал. Герцог де Нойя сменил его, но и он, будучи на сорок лет моложе сэра Уильяма, быстро сдался. Тогда леди Гамильтон послала за своей горничной, но и она вскоре запыхалась. Ее выручила чернокожая служанка, которую лорд Нельсон подарил леди Гамильтон по возвращении из Египта".
Леди Гамильтон тогда было сорок; сэру Уильяму - семьдесят один год".

@темы: оккульт, психология

Comments

[aretania]

Обсуждая проблему безумия ("Законы"), Платон говорит о ритуальном безумии корибантов, когда исступленный танец под музыку флейт и барабанов приводил к припадку. Платон считал, что сочетание дошедших до крайней формы проявлений эмоций с последующим расслаблением является мощным средством целительного катарсиса, духовного очищения.

Сходной точки зрения придерживался и Аристотель, видевший в мистериях мощное средство исцеления душевных недугов. Он считал, что при помощи вина, тонизирующих, возбуждающих средств (афродизиаков) и музыки мисты испытывают страстный подъем с последующим катарсисом: хаос и безумие мистерий ведут к порядку.*

Наконец, следует упомянуть и неоплатоников, создавших не только утонченнейшие философские системы, но и стремившихся своим умозрением как бы дать доктринально-теоретическую основу синкретической эллинистической религии, чтобы та могла с успехом противостоять торжествовавшему христианству.

Практически все неоплатоники считали экстаз (их собственный термин) как выхождение за пределы "эго", "трансцендирование личного" (ср.: трансперсональное) главным способом восстановления исходной целостности через погружение души (psyche) в ум (nous), а ума – в Единое, неоплатонический Абсолют. Большинство неоплатоников активно участвовали в теургической и мистериальной практике. Особенно это характерно для сирийской школы, глава которой Ямвлих написал, в частности, трактат "О египетских мистериях"*; но не чуждалась мистериальности и афинская школа.

Вот что говорит о Прокле (410-485 гг. н.э.) его биограф Марин:

"Священнодействиями в часть Матери Богов, принятыми у римлян, а еще до этого у фригийцев, он очищался ежемесячно (видимо, речь идет о тауроболиях. – Е.Т.)... а сверх того постился в некоторые особые дни ради являвшихся ему видений... Это было всегдашним обыкновением благочестивейшего мужа: он говорил, что философ должен быть не только священнослужителем одного какого-нибудь города или нескольких, но иереем целого мира. Вот каково было его самообладание во всем, что касалось очищения и благолепия". (Марин. Прокл, или О счастье // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 485.)

Е.А.Тоpчинов
РЕЛИГИИ МИPА: ОПЫТ ЗАПPЕДЕЛЬНОГО
ПСИХОТЕХНИКА И ТPАНСПЕPСОНАЛЬНЫЕ СОСТОЯНИЯ
СПб.: Центp "Петеpбypгское Востоковедение", 1998

[aretania]

Два гиганта греческой философской мысли, которых так высоко ценит европейская цивилизация, оставили свидетельства о целительной силе мистерий. Платон, который, вероятно, был посвящен в Элевсине, дал детальное описание опыта ритуального переживания в диалоге <Федр> (Plato, 1961) при обсуждении разных форм сумасшествия. В качестве примера он привел ритуальное безумие корибантов (Plato, 1961b), когда дикий оргиастический танец под аккомпанемент флейт и барабанов выливался в припадок. Платон считал сочетание интенсивной активности экстремальных эмоций с последующей релаксацией мощным катарсическим переживанием, обладающим удивительной лечебной силой14.
Другой великий греческий философ, ученик Платона Аристотель также видел в мистериях мощные ритуальные события, способные исцелять эмоциональные расстройства (Croissant, 1932). Он верил, что при помощи вина, возбуждающих средств (афроди-зиаков) и музыки участник посвящения испытывает необычайный страстный подъем с последующим катарсисом. Это было первым явным утверждением, что полное переживание и освобождение подавленных эмоций - эффективный механизм лечения душевных заболеваний. В соответствии с главным тезисом орфиков Аристотель постулирует, что хаос и безумие мистерий в конечном итоге ведут к порядку.

Станислав Гроф
За пределами мозга

Очень интересно, спасибо!

[aretania]

Еще древние греки подметили заразительность движений, и в частности пляски. Один из греческих писателей рассказывает о том, что однажды, после представления «Андромеды» Еврипида, зрителями, а затем и всем городом овладела неистовая пляска, от которой никто не мог уберечься. Нагие, бледные, со сверкающими глазами, они бегали по улицам, громко декламируя отрывки пьесы Еврипида и исполняя дикую, странную пляску. Это общее увлечение танцем, граничащее с безумием, прекратилось только с наступлением зимы. Это первое наблюдение древних о заразительности болезненной пляски получило в прошлом столетии клиническое доказательство в наблюдениях над хореей.

Начиная с XI и до XIV в. подобного рода неистовые пляски, отчасти по своему содержанию похожие на вакхические радения, несколько раз эпидемически распространялись в разных странах, а с XIV в. они, так сказать, выродились в культ танца и в радения религиозных сект.

Первый рассказ о неистовой пляске, случившейся в Дессау, относится к 1021 г. В ночь на Рождество, во время богослужения в кладбищенской церкви одного из монастырей близ Дессау, несколько крестьян начали плясать, и плясали так неистово, что никакие уговоры священника их не могли остановить. Тогда он их проклял, сказав, чтобы они продолжали плясать и прыгать непрерывно в течение целого года. Проклятие исполнилось: крестьяне продолжали пляску до тех пор, пока некоторые из них не упали замертво; у прочих, оставшихся в живых, всю жизнь тряслись члены.

В следующий раз эпидемия неистовой пляски разразилась в 1237 г. в Эрфурте. Это была преимущественно детская эпидемия. В хронике рассказывается о том, что более ста детей, прыгая и танцуя, прошли через Штейервальд в город Арюштад, расположенный в двух милях от Эрфурта, где упали в изнеможении. По свидетельству хроники, многие из этих детей умерли, когда были взяты своими родителями, другие навсегда остались подверженными пляске св. Витта.

В третий раз неистовая пляска разразилась в 1278 г. в Утрехте, где двести человек собрались на Мозельском мосту и начали плясать, и плясали до тех пор, пока мост не обрушился и все они не погибли в реке.

Четвертый случай эпидемии неистовой пляски относится к лету 1375 г. Летописцы повествуют о том, что в этом году образовалась странная секта из мужчин и женщин, которая из Ахена распространилась по Германии, главным образом по Рейну и Мозелю, дойдя до границ Голландии. Когда бы члены этой секты ни собирались, они украшали себя, подобно вакханкам и вакхантам, цветочными венками и начинали неистово плясать и кружиться. Они плясали повсюду: в частных домах, в общественных местах, в церквах – по многу часов подряд, пока у них не появлялось столь сильное стеснение в груди, что они падали ниц. Затем они требовали, чтобы окружающие крепко перевязывали им животы полотенцами, топтали их ногами или били кулаками, что очень напоминает неистовства, случившиеся годами позже в Париже.

О силе этой эпидемии дают приблизительное представление цифры участников. Так, в Кёльне насчитывали до 500 больных, в Меце – 1100. Однако число участников эпидемии вскоре возросло, так как к беснующимся начали присоединяться разного рода обманщики, искатели приключений. Пьянство, разгул и половые неистовства превзошли всякое воображение. Рассказывают, что множество девушек, участвовавших в плясках, забеременели. Но и после этого у них все еще продолжалось ненасытное влечение к пляске. Эти обстоятельства принудили гражданскую и церковную власть преследовать предававшихся пляске и карать их как обманщиков. Действительно, вскоре после вмешательства власти неистовая пляска прекратилась надолго.

Но вот в 1418 г. та же эпидемия снова появилась, и на этот раз – в Страсбурге. Здесь несколько сот мужчин и женщин начали плясать на площадях, одержимые пляской св. Витта. Гезер приводит отрывок рассказа из ненапечатанной страсбургской летописи, касающийся этой эпидемии: «За восемь дней до праздника Марии Магдалины (14 июля) неистовая пляска показалась впервые у одной женщины. Магистрат отправил ее в часовню св. Витта в Цаберн, где она и успокоилась. Но в течение следующих четырех дней заболело еще тридцать четыре мужчины и женщины. Магистрат запретил бить в барабаны и трубить. Все заболевшие также были отведены к св. Витту. Но, несмотря на эти меры, число их в несколько дней увеличилось до двухсот. Вновь заболевших в свою очередь отправили отдельными партиями в часовню св. Витта в Цаберн и Ротенштейн, иных пешком, а иных в экипажах, чтобы там подействовать на них молитвами и другими священными обрядами». Так было поступлено с больными в Страсбурге. В других местах к ним были применены другие меры: многих сжигали на кострах как одержимых нечистым духом.

Как раз в тот год, когда в Германии свирепствовала эпидемия неистовой пляски, во Франции началась также полоса массовых безумств, среди которых пляска занимала выдающееся место. Период с 1418 по 1424 г., по мнению некоторых историков, является одним из самых жутких периодов в истории Франции. Мишеле говорит о том, что это был период опустошения: война следовала за голодом, голод за чумою, одно безумие за другим. Страшные бедствия, резня в Париже в 1418 г. и мор заставили население разбегаться куда глаза глядят. Завершением всех этих ужасов, обрушившихся на страну, явились массовые психозы, охватившие население сверху донизу. Замечательнее всего было то обстоятельство, что психика народа сосредоточилась на музыке и пляске, обычно служащих выражением веселого настроения духа. В Париже были организованы команды плохих скрипачей, которые наполняли днем и ночью город своими звуками. В течение многих месяцев на парижском кладбище длился этот страшный танец, в котором принимали участие представители всех слоев тогдашнего общества. Зараза проникла во все уголки Парижа, и на кладбище стекались тысячи людей.

Начиная с конца XV в., приблизительно около 1479–1480 и 1490–1491 гг. в Италии приняла повальное распространение психическая эпидемия неистовой пляски, за которой укрепилось название «тарантизм». По свидетельству современников этой болезни, тарантизмом называлась совокупность припадков, происходящих якобы от укуса апулийского паука – тарантула. Эта болезнь выражалась в мучительных пароксизмах и конвульсиях, подлинном «мышечном сумасшествии». Единственным средством излечения считалась пляска под звуки скрипки или волынки, флейты или гитары. Отсюда и произошло название известного неаполитанского танца – тарантелла, которому народ приписывает сверхъестественное действие излечивать больных. Однако тарантизм мог возникнуть не только от укуса паука, но и от одного вида пляшущего больного, и, несомненно, причину тарантизма следует видеть в психическом воздействии. А поскольку психическое воздействие при известных социальных условиях может распространяться на огромные области, несомненно, что в указанные эпохи вся Италия благодаря тарантизму находилась в мучительно-возбужденном состоянии. Тарантизм был одной из величайших психических эпидемий, которые когда-либо свирепствовали на итальянской почве.

Некоторые исследователи сравнивают эпидемии средневековой неистовой пляски и тарантизма с замечательной психической эпидемией конвульсионеров, начавшейся в 1728 г. в Париже, на Сен-Медорском кладбище, у могилы священника де Пари, и описанной Карре де Монжероном.

Эпидемия началась с исцеления одной паралитички от прикосновения к гробу с прахом священника, а затем вскоре охватила чуть ли не весь Париж и длилась, с небольшими перерывами, несколько лет. Главной ареной этой эпидемии было Сен-Медорское кладбище, где больные предавались самой фантастической пляске, кривляниям и подергиваниям.

[aretania]

Согласно описаниям современников, какая-то невероятная сила влекла людей к кладбищенской площади, для того чтобы принять участие в этих психопатических неистовствах. Трудно себе представить, какие формы приняла эта эпидемия! «Здесь мужчины бьются о землю, как настоящие эпилептики, в то время как другие немного дальше глотают камешки, кусочки стекла и даже горячие угли; там женщины ходят на голове с той степенью скромности или цинизма, которая вообще совместима с такого рода упражнениями. В другом месте женщины, растянувшись во весь рост, приглашают жителей бить их по животу и бывают довольны только тогда, когда десять или двенадцать мужчин обрушиваются на них сразу всей своей тяжестью. Люди корчатся, извиваются и двигаются на тысячи различных ладов. Среди всего этого нестройного шабаша слышатся только пение, рев, свист, декламация, пророчества и мяуканье».

Ни строгий приказ короля, ни полицейские меры не могли приостановить этой эпидемии. Наоборот, закрытие Сен-Медорского кладбища способствовало рассеянию конвульсионеров по всему Парижу, и припадочники начали собираться в частных домах. Для ликвидации эпидемии потребовалось вмешательство военной силы, и только в 1762 г. в последний раз эта повальная болезнь вспыхнула снова, чтобы затем погаснуть навсегда.

Мы перечислили основные и наиболее поразительные примеры эпидемий неистовой пляски, в которых или форма проявления пляски, или территориальный охват, а иногда и то и другое вместе достигали исключительно яркого выражения. Кроме того, большинство из приведенных нами эпидемий может быть отнесено к определенным историческим датам, что чаще является крайне существенным для наших сопоставлений.

Конечно, перечисленные нами эпидемические взрывы неистовой пляски составляют лишь небольшую долю в полной истории этой болезни, которая еще ждет своего историка, вооруженного знанием новейшей психиатрической науки.

В XIII–XVI вв. мания плясок овладела детьми. Возникновение одной из них старинная хроника приписывает крысолову из Гамельна. Рассказывают об эпидемическом распространении танца в XIV в. при дворе французского короля Карла V (1364–1380). История Португалии XVI в. отмечает лиссабонскую эпидемию неистовой пляски.

Таких примеров можно было бы привести немало.

У современных культурных народов сохранились следы древних увлечений пляской, которые в свое время под влиянием религиозного фанатизма, болезненных уклонений психики и подражания потрясли целые страны. Дикие пляски во время солнцестояния составляли у германцев один из религиозных обрядов. Их следы сохранились и до настоящего времени в плясках и кострах дня Ивана Купалы. На родине немецкой неистовой пляски, на Рейне, в городе Эхтернах, ежегодно в мае народ празднует день «прыгающих святых» – праздник, установленный в 1376 г. У северных племен – остяков, лапландцев, самоедов большинство праздников сопровождается пляской.

Подобного рода хореоманию, судорожную хореическую пляску мы встречаем в Абиссинии, у западноафриканских негров, у полинезийцев и других малокультурных народов.

У исследователя создается впечатление, что плясовое действо глубоко коренится в человеческой природе и, по-видимому, является одним из выражений заболевания нервно-психической и половой сферы

-----



В России с ее многочисленными сектантами сплошь да рядом развивались психопатические эпидемии на религиозной почве. О некоторых эпидемиях, как, например, об эпидемиях самоуничтожения, я говорил выше. Сейчас отмечу лишь следующее: и здесь, как и всюду, половые оргии, кровожадность и благочестивые упражнения смешивались в чудовищном хаосе.

Совершенно исключительного внимания заслуживает одна из таких эпидемий, длившаяся в течение 1892 г. в Васильевском уезде Киевской губернии. Эта эпидемия получила название Малеванщина по имени жителя города Тараща Кондратия Малеванного, который, страдая хроническим помешательством, и дал толчок к развитию этой эпидемии. Последняя возникла вместе с проповедью Малеванного о скором наступлении страшного суда и почти одновременно охватила несколько деревень, причем к движению присоединились не только крестьяне православного исповедания, но даже местные католики и протестанты. Внешне эта нервно-психическая эпидемия выразилась в резком изменении обычного образа жизни населения, которое отказалось от работы, пребывая в бездействии и радостной экзальтации, продавало имущество в ожидании кончины мира и беспрерывно участвовала в сходках, сборищах и своеобразного характера радениях.

Главная черта этой эпидемии – «неудержимая потребность у заболевшего населения собираться массами и предаваться порывам психического возбуждения, которое сопровождается судорогами, галлюцинациями и экстазом и распространяется постепенно на всех участников собрания». Последнее обстоятельство указывает с достаточною очевидностью на'то, что в данном случае имела место повальная психическая болезнь, выражающаяся в массовом возбуждении заболевших. Собрания заканчиваются общими судорогами, которые, появясь у одного из участников, быстро распространяются на других и являются самым желательным моментом для участников и целью их сборищ. «Такие собрания,– пишет Сикорский,– лишенные всякого молитвенного или религиозного оттенка, производили крайне тягостное впечатление на зрителей-врачей своим странным демономаническим характером». Эти судороги проявляются в виде вскрикиваний, всхлипываний, слез, икоты, отрыжки, свойственных истерии. Затем, чаще,– в виде страстных поз, а также в разнообразных ритмических подражательных движениях. Среди этих движений нередко встречаются такие, которые показывают, что причиною их появления была физическая страсть к другому полу, сопровождающаяся соответствующими галлюцинациями. Вообще не остается сомнений в том, что одною из главных причин всех этих собраний служили проявления половой сферы. Часто случалось, что во время экстатических плясок с судорогами женщины бросались к мужчинам с чувственным страстным поцелуем, обнажали себя до пояса, срывая одежды и продолжая одновременно прыгать и кричать.

Высшая степень возбуждения вызывала у некоторых участников сборищ особое возбуждение центра речи, выражавшееся в потоках бессмысленного словоизвержения, иногда имеющего характер несомненных импровизаций. Многие из участвующих в экстазе и судорогах обнаруживали полную или частичную анестезию с одновременным изощрением осязательных аппаратов. Женщины играли главенствующую роль и руководили всеми действиями собраний, одушевляя мужчин, обнаруживающих полную пассивность воли и преобладание над нею расслабленной эмоциональной сферы

А.Л.Чижевский
Земля в объятиях Солнца

[aretania]

а также

одержимые пляской

[tes3m]

обуянные бесом калики перехожие

И просто деревенские кликуши.

была возможность выдавить из себя душевную болезнь путем элементарного бешенства,

Их, если им везло, излечивали в церкви. Но не всех.

[VeleroGabri]

Танцевально-двигательная терапия достаточно давно развивается.

[aretania]

да. я была на этой терапии. такой и сякой. но это никак не приближается к экстатическому танцу. на терапии нельзя делать ВСЕ. и неограниченно долгое время. деньги плочены, аренда зала, одеваемся, уходим